На тот момент моим всепоглощающим стремлением было стать еще лучшим музыкантом: тренироваться каждый день, учиться читать ноты, не терять интереса к постепенно раскрывающей свои тайны музыке, до последнего вздоха охотиться за этим ускользающим знанием. Не кто иной, как мой друг Джерри, вложил в меня эти идеи и не давал им угаснуть, хотя и по сей день, будучи скромным и объективным человеком, неохотно это признает. Трехгодичный курс обучения в педагогическом колледже даст нам время как-то продвинуться, но не на учительском, а на музыкальном поприще, разумеется. Если же за это время нам не удастся прочно обосноваться в музыкальном мире, учительство станет для нас запасным вариантом, но не более того. Как бы то ни было, даже в качестве запасного варианта учительская работа с коротким рабочим днем и длинными каникулами обеспечит, как нам казалось, минимальную финансовую стабильность и создаст благоприятную обстановку для дальнейших заня-120 тий музыкой, пока счастливый прорыв, как мы воображали, не перенесет нас из этой двойной жизни к вершинам успеха. Мы познакомились в студенческом клубе зимним воскресным вечером на первом году моего обучения в колледже. Репертуар клуба ограничивался, как и следовало ожидать, вполне приемлемым, хотя и не особенно вдохновляющим, исполнением песен Ральфа Мактелла или Кэта Стивенса и несколькими весьма жалкими интерпретациями произведений Леонарда Коэна, исполненными не очень умело и лишенными ироничности оригинала. Однажды вечером мне приходит в голову встать и сыграть самому. Мне удается немного оживить обстановку песней из фильма «Передвижной военный хирургический госпиталь» под названием «Suicide Is Painless». От нее я плавно перехожу к мелодии «King of the Swingers» из диснеевской «Книги джунглей», а потом добавляю парочку своих собственных импровизаций с какими-то эксцентричными, но достаточно бессмысленными словами. Странный выбор песен и необычное их сочетание привлекает внимание мистера Ричардсона. Как истинный йоркширец, он не может не выражать своего отношения, особенно когда его изысканный музыкальный вкус оскорбляют какие-то несчастные юнцы, которым место только в студенческих клубах. Благодаря этому обстоятельству он приобрел репутацию сурового и резкого критика. С кружкой пива в одной руке и сигаретой в другой Джерри подходит ко мне по окончании моего выступления. У него красивая борода, как у преподавателя живописи, и, пока я укладываю свою драгоценную гитару в футляр, он искоса разглядывает меня сквозь богемную копну давно не мытых каштановых волос. — Это немного интереснее обычного дерьма, которое здесь играют воскресными вечерами, — говорит он. |