Меж/іу мифом и реальностью

109

ряжении есть описание другой картины, нарисованной безымянным

художником и называвшейся «Марсий». Это описание выполнено филостратом Младшим (II 3).

По словам писателя, на картине был представлен несчастный

Марсий, который уже знает свою судьбу и сознает, какие муки

предстоит ему испытать. Последний раз сыграл в своей жизни великий фригийский музыкант. Больше ему * не понадобится его авлос, и он уже не будет воплощать на нем всевозможные человеческие переживания ~ от скорби до неудержимой радости. Все это позади, как и сама жизнь. Теперь авлос отброшен как ненужная вещь. Сам музыкант стоит у сосны и с покорностью ожидает выпавших

на его долю мучений. Искоса посматривает Марсий на варвара с

копной спутанных волос, стоящего недалеко от него. Тот точит нож

и взирает на обреченного своими злобно горящими глазами. Именно

этому варвару предстоит содрать кожу с живого Марсия. Здесь же нарисован Аполлон. Отдыхая, он возлежит на скале. Рядом с ним -лира. Левой рукой Аполлон еще касается ее струн, а правая рука с плектром находится на груди. Вся фигура бога — олицетворение

спокойствия и благоденствия, наступившего после успешного выступления.

Итак, легенда повествует, что Марсий был казнен, а его кожа развешена на сосне, где она висела очень долгое время. Очевидцы говорили, что если кто-либо, проходя мимо этой кожи, играл на

авлосе фригийские напевы, то кожа начинала вибрировать (Элиан

«Пестрые рассказы» XIII 21). Более того, были люди, утверждавшие, что в таких случаях кожа давала отзвук, подобно натянутой струне. Казалось, что великий музыкант и после смерти с восторгом

воспринимал мелодии любимого отечества. Когда же поблизости

раздавались звуки гимнов в честь Аполлона, кожа оставалась

неподвижной. Это был не столько пассивный протест против прославления убийцы, сколько полное неприятие чуждой музыкальной

речи.

На родине Марсия его память была увековечена. Вблизи фригийского города Келен именем Марсия была названа река, которая несла свои воды в Меандр. Она и передала легенду о великом

фригийском музыканте.

Так в мифологизированной форме был запечатлен конфликт между эллинской и неэллинской, «варварской» музыкой.

Олимп

«Играет ли его произведение талантливый авлет или бездарная

авлетистка, оно поражает и вызывает отклик у того, кто тянется к

богам и священному, поскольку он сам божественен». Так Платон

(«Пир» 215 с) высказал свое отношение к Олимпу. Ученик Платона

но

Между мифом и реальностью

111

Аристотель («Политика» VIII 5, 5 1340 а 10), говоря о «мелоса Олимпа», писал, что «они создают боговдохновенные души». В тра тате Псевдо-Плутарха «О музыке» есть два параграфа, в которь приводятся самые распространенные мнения античных слушателе о музыке Олимпа. В одном из них (18) утверждается, что его твог чество стоит так высоко, что никто не может подражать стил Олимпа, а в другом (29) констатируется, что к Олимпу возводите «начало эллинской и комической музыки» (в дальнейшем нам ею предстоит узнать истоки музыкальною жанра «ном»),