Вся эта масса служила клакой, нанятой для создания оваций артисту-

монарху. Более того, утверждается, что были вызваны такие же

259

клакеры из Александрии, как известно, находящейся на громадном

расстоянии от Неаполя, в Египте. Когда же слушатели не выдерживали пытки искусством Нерона и стремились выйти из театра, ро стража насильно возвращала их обратно. Историки даже пишут, |что некоторые женщины были вынуждены рожать в театре, так как их не выпускали, а отдельные мужчины притворялись мертвыми, чтобы их выносили за ворота, ибо пока пел Нерон, иного пути из

ргеатра не было. Сообщается, что среди зрителей имелось немало

Агентов, следивших за реакцией и поведением людей и делавших соответствующие доносы. Затем с непокорными слушателями рас-

Н&влялись. Так, будущий император Веспасиан (69—79 гг.) будто бы был обруган неким вольноотпущенником Фебом за то, что он

Л-Мкнул глаза, когда звучал божественный голос императора (Тацит

Н^шНалгыу»но1(огадаться, что отношение историков к Нерону-человеку

Н| к Нерону-императору было механически перенесено и на Неро-

ЛШ-музыканта. Конечно, вряд ли облачение Нерона в одеяние кифаро-Ка делало его другим. Но слишком уж много в приведенных сооб-

И|ениях нагромождено нереальных и почти фантастических ситуаций,

Кто дает право ставить под сомнение их достоверность. Вместе с

Кем, даже в сочинениях хулителей Нерона сквозь слой небылиц и

Июбасенок с трудом, но все же пробиваются отдельные отголоски

Недлинных событий.

Прежде всего многие косвенные данные, вскользь приводящиеся

Ноди же авторами, дают возможность частично реконструировать

»блик Нерона-кифарода. При сопоставлении таких сведений посте-

венно вырисовываются типичные черты артиста, так хорошо зна-

Нршмые и по нашей, и по ближайшим к нам эпохам.

Как всякий певец, он постоянно берег свой голос и в любых

•нтуациях ни на минуту не забывал о том, что голос — главная его •Ценность и забота. Светоний («Нерон» 25, 3) свидетельствует о том, Вто «ради сохранение голоса... он всегда обращался заочно или Варез глашатая» даже к солдатам, от которых зачастую зависела Вудьба и сама жизнь римских императоров. Когда претор Галлии Шиндекс начал издавать эдикты, поносящие Нерона, то император гризвал сенат отомстить за него, но сам не явился в сенат, «ссылаясь на болезнь горла» (там же, 41, 1). А ведь речь шла о достоинстве "императора и императорской власти. Присутствие в сенате наводя-?щего на всех ужас Нерона явно активизировало бы деятельность

сенаторов. Но даже в такой ситуации император-кифарод счел воз-Рможным уделить больше внимания своему голосу, чем императорской