Секретный код Би-2 (Интервью журналу "Салон
Audio Video")
12 лет назад концерты Би-2
проходили по жесткому готическому сценарию
– в полной тишине на сцене появлялся гроб,
из которого медленно и зловеще вылезал Лева
в простреленной на груди рубашке. Чтобы
завести публику сегодня группе уже не нужны
спецэффекты – ребятам достаточно
подняться на сцену и взять пару аккордов
культового шлягера типа "Полковнику никто
не пишет".
Первый альбом "Бесполая и грустная любовь"
творческий тандем записал на австралийском
лэйбле. Во время работы над вторым альбомом
"И корабль плывет" граждане Австралии Лева
и Шура, чувствуя высокий коммерческий
потенциал песен, активизировали переписку
с родиной – с Москвой. За группу, о которой
несколько месяцев назад не слышал ни один
из столичных продюсеров, разгорелась
нешуточная битва. Но музыканты отдали
предпочтение Александру Пономареву,
который договорился с фирмой «Sony» о
долгосрочном контракте.
15 марта 2001 года "Би-2" выпустили новый
сингл "Волки", радиочарты захвачены
совместным блокбастером Саши Васильева и "Би-2"
"Феллини", либидо радиослушателей
раздразнено фразой "герой на героине –
героиня на героине", и только у белорусских
политиков, по всей видимости, это самое
либидо напрочь отсутствует – в союзном
государстве песня запрещена к ротации как
пропагандирующая наркотики. Релиз нового
альбома коллектива намечен на осень 2001 года.
Сегодня отечественный шоу-бизнес принимает
все более цивилизованные формы. Российские
отделения крупных зарубежных рекорд-компаний
подписывают с нашими артистами контракты,
составленные по всем западным стандартам в
соответствии с российским авторским правом.
Первыми ласточками на этом пути стали
музыканты из группы "Би-2", подписавшие
контракт с фирмой Sony Music Entertainment (нельзя не
упомянуть и о "Маленьких помощниках мамы",
приглянувшихся Warner Chappel). Путь группы "Би-2"
к успеху был долгим и извилистым, но тем
заслуженней их признание. Не так давно на
лэйбле Epic состоялся релиз их второго
альбома, песни с которого – "Полковнику
никто не пишет", "Варвара", "Сердце",
"Никто
не придет" – у всех на слуху. Основатели "Би-2",
Шура (гитары, музыка, бэк-вокал) и Лева (вокал,
тексты, гитара) встретились с
корреспондентом "Салона AV".
– Ребята, а как все начиналось?
Лева: Родился я в Минске, там и познакомился
с Шурой. Году в 1987-88 мы очень активно
занимались театром. Шурик выступал в
качестве режиссера, а я был актером. При
Дворце пионеров мы пытались поставить
несколько абсурдистских пьес, привнеся в
них при этом элементы театра жестокости,
которым тогда увлекался Шурик, читавший
статьи продвинутых западных режиссеров.
Поэтому в пьесе, которую мы поставили по
мотивам произведений Бориса Виана, меня по-настоящему
били, роняли, на сцене мы курили, и так далее.
Естественно, руководству Дворца пионеров
все это не понравилось, и нас с треском
оттуда выгнали.
– И после этого вы решили заняться музыкой?
Л.: Да, после театра началось самое
интересное. Поскольку играть никто не умел,
кроме Шурика, который в музыкальном училище
освоил баян и контрабас, мы решили, что
будем исполнять панк-рок. В 1989 году мы
считались открытием и надеждой Белоруссии.
Тогда в Минске было две главные группы: "Ы-ы-ы"
и наша, "Би-2", которая имела в своем
составе человек 15, включая духовую секцию.
Мы сделали большую программу, в которую
тоже постарались внести элементы
зрелищности: вытаскивали на сцену гробы,
выходили на костылях, рвали подушки. Пели
песни на остросоциальные темы.
– А как расшифровывается название вашей
группы? Это как-то связано с военной
авиацией?
Л.: Нет, не связано. Мы поменяли несколько
названий, которые начинались на букву "Б" ("Братья
по оружию" и так далее). В конце концов
осталась такая аббревиатура, своеобразный
секретный код. Мы его добавляем к нашим
именам – Лева "Би-2" и Шура "Би-2".
Фамилии свои мы афишировать не хотим, и не
потому, что они какие-то некрасивые, просто
у нас фишка такая.
- А как вы оказались заграницей?
Л.: Когда для Союза настали тяжелые времена,
в Белоруссии стало совсем плохо, и люди
начали линять за границу. В нас тоже
проснулся романтический дух странствий. Мы
не бежали от тяжелых экономических условий,
нам было интересно мир повидать, открыть
что-то новое. Мы с Шуриком поскитались,
пожили какое-то время в Израиле, потом он
уехал в Австралию, а я отправился служить в
израильскую армию. В Австралии Шурик начал
заниматься музыкой, играл с местными рок-н-ролльными
проектами, сначала на басу, потом купил
очень хорошую гитару Gibson, и к тому моменту,
как я приехал, он стал законченным
гитаристом. У него уже была готова музыка на
целый альбом, к которой я сделал тексты.
– Речь идет об альбоме "Бесполая и грустная
любовь"?
Шура: Да. Он был такого готического
характера, абсолютно некоммерческий.
Судьба этого альбома довольно трагична,
потому что быть в Австралии и пытаться
выпустить альбом в Москве – это очень
трудно. Альбом не получил той известности,
которую он заслуживает, и теперь мы хотим
его переиздать.
– А как сложилось со вторым альбомом,
который вышел сейчас?
Л.: Его мы тоже записали в Мельбурне, с
австралийскими музыкантами. После записи
отправились в Москву, чтобы воочию
убедиться, что сможем здесь раскрутить свои
песни. Это было почти год назад. Австралийцы
с нами не поехали, потому что иностранцы в
Россию ехать до сих пор боятся. Мы делали
акустические концерты, а потом провели
мудрую акцию: вытащили на дачу журналистов,
под водку и шашлык спели им наши песни, и
люди обратили на нас внимание. Стали искать
здесь музыкантов. Переманили из группы "Жуки"
бас-гитариста Вадима Ермолова, кроме того, к
нам присоединились барабанщик Григорий
Габерман (он работал с "Кварталом") и
клавишник Николай Плявин. Они разучили
материал, записанный на пластинке, конечно,
внеся в него много своего. Первое наше
крупное выступление состоялось в декабре
прошлого года на фестивале "Нашествие" в
Горбушке.
– А может быть, спокойнее и проще было
остаться там, писать англоязычные вещи,
завоевывать австралийскую публику?
Л.: У нас был такой вариант. Но на первом
месте стоял вопрос, что нам больше нравится.
Объективно мы хотели делать материал на
русском языке, чтобы чувствовать то, о чем
мы поем, чтобы это были не просто
синтетические переживания... Мы поняли, что
наш слушатель – это русский слушатель. Вот
так, из чистой любви к творчеству и поехали
в Россию.
– А как вы оказалась в поле внимания
компании Sony Music?
Л.: Это случилось уже после того, как мы
приехали в Москву. Все было очень просто и
быстро – они услышали наши песни по радио,
позвонили... Очень помог продюсер Александр
"Хип" Пономарев. Юристы разработали
контракт, построенный по мировым
стандартам. И мы его подписали.
– Ваше самоощущение после этого как-то
изменилось?
Л.: Я бы не сказал. Нужно проще относится к
таким вещам. Что касается денег – мы не
можем называть себя богатыми людьми. Для
этого должна кардинально измениться
ситуация во всей России. Музыканты зависят
от концертных выступлений, а у слушателей
порой просто нет денег, чтобы пойти на
концерт. Кроме того, очень мешают пираты,
обрезающие музыкантам одну из важнейших
статей дохода.
– Давайте вернемся к австралийскому
периоду. Каковы были ваши первые
впечатления от записи в заграничной студии?
Л.: Первый раз, как, наверное, при любой
записи, я очень нервничал, и мне пришлось
повторить свое гитарное соло (а дебютировал
я как гитарист) раз 14. Зато во второй раз все
было уже знакомо, я уже знал, где стоит чай,
где лежат порнографические журналы… Да,
что вы смеетесь, там во всех студиях лежат
стопки порнографических журналов, надо же
музыкантам как-то расслабляться! А если
серьезно, работа с австралийцами, в хорошей
студии нам очень много дала, хотя мы ко
всему приходили самостоятельно. Если бы с
нами сидел какой-то дяди и указывал, что
делать, мы бы ничего не добились.
– Значит, у вас не было никакого "дяди"?
Л.: Да, мы продюсировали себя сами. Если
хочешь быть ни на кого не похожим, надо этим
заниматься самому. Конечно, этот путь усеян
ошибками, в том числе и потерей денег, но
иначе нельзя. К своему материалу относишься
очень жестко, не давая себе послаблений.
Кстати, я не понимаю, почему все говорят, что
мы похожи на "Агату Кристи". У нас с ними
хорошие отношения, мы не отказываемся быть
их молочными братьями, но похожего, как мне
кажется, мало, то есть практически ничего.
– Вы делаете акцент на гитарный саунд, при
этом в вашей музыке есть какая-то
минималистичность, все очень точно
выверено...
Л.: Все дело в том, что у меня папа математик.
Потом, мы играем-то не очень хорошо, поэтому
приходится находить какие-то точные, нужные
ноты, а не бегать пальцами по грифу.
Ш.: Достоинство всех наших соло в том, что их
можно просвистеть.
– Шутки шутками, а ваши музыкальные темы
действительно очень легко запоминаются.
Лично мне просто въелся в душу гитарный
проигрыш из песни "Серебро". В нем так много
русского...
Ш.: Да, такое ощущение, что его исполняет
гитарист, который все на свете уже повидал...
Тут, на самом деле, сказалось воздействие
Джорджа Бенсона, которого в тот момент мы
активно слушали.
– А как насчет влияния гранджа в "Полковнике"?
Л.: Да, наверное, что-то есть. Мы сначала
боялись делать ревущий гитарный звук на всю
песню, потому что не думали, что он подойдет
к русскому тексту. Такой звук больше
характерен для Запада, где были Nirvana, где
есть Smashing Pumpkins...
– А как вы познакомились с музыкантами из
группы INXS?
Ш.: Пошли мы как-то в туалет...
Л.: На самом деле это было весело. Мы поехали
в Сидней делать мастеринг, и попали на очень
крутую студию "301". Тамошний звукорежиссер
работал с Ником Кейвом, с Savage Garden… А по
коридорам запросто ходили ребята из INXS. Как-то
их басист вошел в нашу студию и стал слушать.
У нас в тот момент были определенные
проблемы с саундом. Звукооператор, несмотря
на свой опыт, никак не мог справиться со
спецификой русского языка, поскольку он
требует более яркой, выпуклой подачи голоса,
который не должен теряться в
инструментальной массе. И музыканты INXS
советом помогли разрешить эти трудности,
как-то они в это врубились. Кстати,
австралийская модель звука мне нравится
очень сильно – начиная от AC/DС и заканчивая
тем же Кейвом. Есть в австралийском саунде
какая-то прозрачность, кристальная чистота,
которой нет ни в брит-попе, ни, тем более, у
американцев.
– У них там и напряжение в сети, наверное,
другое?
Ш.: Да, там 240 вольт, а не 220, поэтому все и
играют так быстро.
– А кто прописывал партии духовых
инструментов?
Ш.: Наш австралийский друг Эдам Симмонс,
который тогда был начинающим саксофонистом,
а сейчас он живет в Америке, преподает в
колледже Майлза Дэвиса.
Л.: Но все дудочные партии придумывали мы
сами.
– Мне кажется, что духовые очень здорово
вписались в ваш саунд, придав ему какой-то
южный оттенок.
Л.: В песне "Мой друг" мы даже попытались
передать атмосферу латиноамериканской
вечеринки, позвали всех, кто находился в
студии, заставили их петь и хлопать в ладоши,
и наложили эту запись 8 или 10 раз.
– А барабаны у вас записаны живые или
электронные?
Ш.: В основном мы пользовались
сэмплированными звуками, в частности,
сделанными таким известным барабанщиком,
как Стив Гэдд.
– В основе вашего альбома лежит какая-то
концепция?
Л.: Мы хотели рассказать историю, песня
сочинялась к песне. Альбом – это же рассказ,
в котором есть свое начало, развитие,
кульминация. Хотелось, чтобы это было нечто
вроде постановки, вызывало какие-то
визуальные ассоциации...
– Мне кажется, в ваших песнях очень сильна
гражданственная тематика.
Л.: Вы, по-моему, первый человек, который об
этом говорит, потому что обычно нас
спрашивают: "А почему у вас все песни такие
грустные?" Между тем гражданственная
тематика действительно имеет для нас
огромное значение. Может быть, понятие
Родины для нас потеряло свой пафосный смысл,
сейчас для нас Родина – этой весь земной
шар. Много близких, дорогих для нас людей
живут в разных уголках земного шара, много
есть мест, в которых когда-то было хорошо.
Наверное, эти места и есть Родина. Если вы
спросите меня, мог бы я в случае войны
воевать за Россию, я отвечу, что смог бы.
Смог бы я воевать за Австралию – да. За
Израиль – смог бы. Но если вы спросите, смог
бы я воевать за Израиль против России – то я
отвечу, что в такой войне я бы не участвовал.
– В ваших песнях очень много военных
образов...
Л.: Да, и это несмотря на то, что мы всегда
были пацифистами. У меня перед глазами
пример – мой брат, который прошел
Афганистан и сильно психологически
поломался, я его очень люблю, но близкий
контакт с ним оказался потерян. Я старался
убежать от армии в Белоруссии, но попал в
нее в Израиле. Считается, что армию должен
пройти каждый мужчина, что это школа
мужества... Я прошел армию, и ничего в моей
жизни не поменялось. Но в Израиле
повседневная жизнь – это армия, потому что
там очень напряженная ситуация с арабскими
террористами. Война происходит на улице,
взрываются автобусы, здания, каждый человек
может погибнуть в любой момент.
– Подобное недавно происходило в Москве,
поэтому получается, что ваши песни – и о
нашей российской действительности…
Л.: Получается, что так. Мы очень уважаем
людей, которые отстаивают российские
интересы в Чечне. Террористов надо усмирять.
Это преступники.
– А каков герой ваших песен? Мне кажется, он
похож на маркесовского Полковника –
уставший, много переживший, но не
сломленный...
Л.: Я бы сказал, что наш герой соприкасается
с одиночеством. Тут даже не обязательно
проводить аналогии с произведениями
Маркеса. Просто иногда начинаешь
чувствовать одиночество, даже физически, и
не потому, что тебя никто не любит и ты
никому не нужен. Это осознанное одиночество,
необходимое для творчества.
– А лирическая, любовная линия в вашем
альбоме – песни "Варвара", "Сердце"? В них
чувствуется какая-то ирония...
Л.: Конечно, в них есть доля ирония. К
трагическим вещам надо относится
иронически, это помогает жить. Я не буду
вдаваться в свои любовные истории, у
каждого из нас могут быть какие-то травмы,
бередить раны надо аккуратно. Кстати, фраза
"Ты разбиваешь мое сердце" – из моего
любимого кинофильма: героиня бросает ее
своему возлюбленному после того, как узнает,
что его шикарная машина – краденая.
– Вы чувствуете ответственность за свою
аудиторию?
Л.: Это основная проблема, которая сейчас
стоит перед нами. Раньше казалось, что можно
просто петь свои песни – кому-то нравится,
кому-то нет. Но потом увидели своих
поклонников и поклонниц в лицо, и поняли,
что за них надо отвечать. Потому что люди
начинают любить тебя, и самое страшное,
когда ты эту любовь не принимаешь. Нельзя
отказывать в любви, нельзя расслабляться.
– Расскажите о вашей работе в фильме "Брат-2".
Л.: Там мы появляемся в роли самих себя, по
сценарию мы играем в американском клубе,
куда приходит главный герой. А еще на
протяжении всей картины звучат наши песни.
Сам фильм получился очень веселым, добрым и
патриотическим. Думаю, он станет классикой,
и с его помощью мы войдем в историю.
– И последний вопрос: какие у вас планы?
Ш.: Мы думаем о записи третьего альбома, к
которой планируем приступить уже в конце
лета. Записывать его будем здесь, в России,
поэтому сейчас подыскиваем студию.
Беседовала Елена Савицкая
http://www.gromko.ru/
|