собственного соприкосновения с богом через посредство Пифии. Не случайно в дельфийской сокровищнице афинян были выбиты на

мраморе тексты гимнов с нотами. Скорее всего, в этом следует видеть стремление увековечить наиболее выдающиеся гимны, звучавшие некогда в святилище Аполлона во время самых разнообразных и многочисленных религиозных церемоний. Не исключено, что в других сокровищницах, не сохранившихся до наших дней, также могли быть записаны на камне или мраморе подобные песнопения.

Языческие поклонения

69

Нужно думать, что именно в Дельфах культ Аполлона должен был обрамляться высокохудожественной музыкой, исполнявшейся на подлинно профессиональном уровне. Не случайно Феокрит

(«Идиллия» VII 99—100), желая дать образ первоклассного музыканта, пишет о нем как о «славном многодобродетельном муже,

которому бы сам Феб не отказал [в разрешении ] спеть под формингу возле треножника». Такая ремарка вряд ли могла появиться, если бы «возле треножника» не музицировали самые выдающиеся исполнители. Известно, что в Дельфах еще задолго

до Персидских войн (500—449 гг. до н. э.) музыкальная сторона

культа находилась под наблюдением гильдии мольпов (иоАлта) — певцов и танцоров.

Праздники, посвященные Аполлону и проводившиеся в

различных местах Эллады, постоянно сопровождались песнями и

танцами. Наиболее характерной чертой их были «партении»

(яареёуюа, от яарбеуод — девушка) — девичьи хоры, песнопения которых перемежались с танцами: в праздниках активно участвовали

и юноши. Например, такой праздник, как Фаргелии (названный по

одиннадцатому месяцу аттического календаря — фаргелион), проводился в Афинах после осеннего сбора урожая. Молодые люди, юноши и девушки, несли оливковые или лавровые ветки с накрученными на них шерстяными лентами. Такая ветка называлась «иресиона» (ефеотюуп). Молодежь останавливалась перед каждым домом и пела песнь, также называвшуюся «иресиона». По Плутарху («Тесей» 22, 10), начальные ее слова были такие:

Щ «Иресиона, даруй нам фиги и хлеб в изобилье,

Дай нам меда вкусить, натереться оливковым маслом, ^№ Чистого дай нам вина, чтобы сладко уснуть, опьянившись».

Щ (Пер. С. П. Маркиша)

Затем оливковая ветвь отдавалась хозяевам дома, прикреплялась на двери и сохранялась до следующего года.

Как мы видим, прямых связей с мифическим Аполлоном здесь

нет. Просто для аполлоновского торжества использовалась обычная обрядовая песнь (интересно отметить, что впоследствии все песни нищих также назывались «иресиона»). Воплощением аполлоновского начала здесь выступал лишь внешний атрибут — ветка лавра, являвшаяся олицетворением «лавроносного Аполлона». Поэтому все песни, певшиеся с веткой лавра в руке, назывались «басрупсрорта цеХл» (буквально — «лавроносные песни»). Согласно Проклу («Хрестоматия» 26), они относились к жанру партениев. Однако факты