И), который пишет о таких «особенностях каждого лада» как «вдохновенность фригийского, обуянность лидийского, важность дорийского

В тонкость ионийского» (пер. Н. П. Баранова). Почти то же самое мы читаем у Апулея («Флориды» I 4): «грусть лидийсксго [лада]

и приподнятость фригийского, и воинственность дорийского» (пер.

С. П. Маркиша).

Представить только, что для жителей Древней Греции и Древнего

''Рима, например, звукоряд ми—фа—соль—ля (понимаемый как

272

Ш. В. Гери^ман

дорийский Лад) был воплощением мужественности и героизма, а звукоряд ми—фа-диез—соль—ля (якобы фригийский лад) — экстатическим и оргиастическим, ну а последовательность, основанная на звукоряде ми—фа-диез—соль-диез—ля (трактуемая как лидийский лад) — погребальная и жалобная.

Но этим дело не ограничивается. В античных источниках обнаруживаются сообщения, свидетельствующие о том, что особые этические свойства (лбод — характер, нрав, обычай) приписывались не только «ладам», но и так называемым «родам» (уєУЛ), то есть звукорядам, построенным по определенным интервальным структурам. Например, звукоряд диатонического рода (снизу вверх: у

тона, 1 тон, 1 тон) характеризовался как мужественный, суровый

\ і I

и напряженный; хроматический же род (у тона, -] тона, 1у тона) -

энгар-

как возбуждающий и

как сладчайший и одновременно самый скорбный; 1 1

монический род (-т тона, -т тона, 2 тона)

одновременно успокаивающий (все эти характеристики приведены в трактате Аристида Квинтилиана «О музыке» I 9 и II 19). Поистине следует удивляться и восхищаться столь выдающимся способностям древних людей и сожалеть, что ныне человечество утратило их.

Ведь наше эмоциональное восприятие музыки и ее «этоса» является результатом одновременного воздействия всех средств художественной выразительности: лада, гармонии (в современном понимании этого термина), метра, ритма, фактуры произведения, темпа его

исполнения, тембра звучания, особенностей мелодической линии и

многих других сторон единого музыкально-художественного комплекса. Только совмещение своеобразия всех этих категорий в каждом отдельном произведении дает основание нашему чувству реагировать определенным образом на звучащую музыку и выявить ее характер.

Попытка вычленить какой-то отдельный элемент (пусть даже такой важный как ладовый) из всей взаимосвязанной сложной системы

средств музыкальной выразительности и дать ему эмоциональную оценку обречена для нас на неудачу. Мы хорошо знаем, что даже одна и та же мелодическая линия, звучащая в различных темпах, регистрах и тембрах производит не одинаковое впечатление и воспринимается с другим характером-этосом. Кроме того, мы знакомы с бесчисленным количеством примеров, когда произведения созданные в одном и том же ладу оказывают прямо противоположное эмоциональное воздействие и противоречат антинаучным утверждениям, еще иногда бытующим в нашей жизни, что якобы мажорный