в схему традиционного сопоставления строфы и антистрофы. Новая интерпретация мифа о Семеле была уже донесена до слушателей.

Значит, все эти художественные факты могли быть только осуждены в декрете. Конечно, в средние века и в новое время государство

найдет много способов, чтобы предохранить себя от подобных неудобств (начиная от жесткой цензуры, знакомящейся с произведением

еще задолго от его публичного исполнения, и кончая физическим уничтожением рукописи, автора и исполнителей). Но тогда, в V в.

На службе у государства

229

до н. э., государство делало первые шаги по приручению творческого духа. Поэтому, осудив все «нарушения», оно практически могло лишь отсечь лишние струны от лиры, чтобы никому неповадно было идти по столь дерзкому пути. Скорее всего, это был просто

символический акт.

Философия цензуры

Проблемами развития музыки были озабочены не одни государственные деятели. Больше всех в критике новаторов здесь преуспел

знаменитый комедиограф Аристофан (444—380 гг. до н. э.), направивший свою сатиру против «авангардистов». Например, в комедии «Миф» он насмехается над музыкантами, вводившими инструмен-сальные анаболы (осуаРоАх) от глагола «осуосРаМороя» — в музыке обозначало начинать играть или петь; как уже указывалось, под термином «анаболы» подразумевались инструментальные прелюдии к дифирамбам, введение которых приписывается Меланиппиду). Итак, один из

аристофановских героев — земледелец Тригей, рассказывая о своем

полете на навозном жуке, сообщает, что во время этого воздушного путешествия он видел души музыкантов, прогуливающихся по воздуху и собирающих летающие там анаболы (ст. 828—831). Аналогичная критика анабол присутствует и в «Птицах» (ст. 1382—1385).

Аристофан также активно высмеивал пение одного слова на нескольких различных звуках, что стало характерной чертой «модернистов». В «Лягушках» (ст. 1324 и ст. 1348) комедиограф "пародирует стихи Еврипида с удлиненными слогами.

Другие писатели и философы также не оставались в стороне, и многие из них «бросали камни» в тех, в чьем творчестве отразилась эволюция музыкального мышления. Цицерон («Законы» II 15, 39) сожалеет о старой доброй музыке времен Ливия Андроника и Гнея Невия (оба III в. до н. э.) и не принимает никаких современных ему музыкальных новшеств. Хотя, анализируя основные исторические этапы живописи и скульптуры, он совершенно откровенно признает прогресс в этих искусствах и ранние произведения считает

значительно более слабыми, чем созданные позднее (Цицерон «Брут»