И вот мы уже сидим в плетеных тростниковых креслах, а наши ноги утопают в мягких коврах президентского офиса. Мы подписываем каждую страницу официального контракта с А&М «паркером» из чистого серебра. По завершении этой формальности, нас, в знак гостеприимства, пускают порыться в музыкальном каталоге, который находится в полуподвальном этаже офисного здания. Здесь мы набираем альбомов фунтов на двести. Я получаю полное собрание записей Квинси Джоунса и Антонио Карлоса Джобима, причем моя добыча очень скромна по сравнению с уловом моих товарищей, потому что у меня все еще нет проигрывателя. Я вхожу в свою квартиру

с чувством человека, который только что ограбил магазин, и оказывается, что у Фрэнсис есть для меня новости. Телекомпания Granada TV предложила ей сняться в сериале в роли переодетого полицейского. «Отличная мы с тобой парочка», — говорю я. Съемки сериала будут проходить в Манчестере, что означает для нас длительное расставание, но свойственное нам обоим честолюбие, равно как и острая нужда в деньгах, заставят нас преодолеть эти трудные времена. От радости мы пускаемся в пляс прямо в гостиной, держа Джо на руках, а пес Баттонс, как обычно, поглядывает на нас недоуменно и неодобрительно.

Моя самая младшая сестра Анита потом расскажет мне, что самое сильное воспоминание, которое осталось у нее от того дня, это автомобиль табачно-коричневого цвета, осторожно, задним ходом подъезжающий к открытым дверям гаража около нашего дома в Тайнмуте.

Ровно в половине одиннадцатого прекрасным воскресным утром, когда на небе ни облачка, и дует легкий южный ветер, моя мать складывает свои чемоданы в багажник автомобиля. Вместе с ней Анита. Грустно и неуверенно она садится на заднее сиденье. Моя мать планировала этот побег в течение нескольких месяцев, тайно раскладывая свою одежду по сумкам и чемоданам, чтобы ее исчезновение могло быть как можно более внезапным и эффектным. В одиннадцать 347

тридцать отец вернется домой после работы. Все спланировано с холодной стратегической точностью.

Сестра очень расстроена и напугана. Она не хочет уезжать, но, съежившись на заднем сиденье и прижимая к себе клетку с волнистым попугайчиком, пытается уверить и птичку, и саму себя, что все будет хорошо, все как-нибудь образуется.

У моей матери диковатый, загнанный взгляд, а мужчина на переднем сиденье, который тоже бросил свою семью, молчит и с беспокойством смотрит то на часы, то на дорогу, пока сумки и чемоданы громоздятся все выше и выше. Весь остаток дня они будут ехать на юг, к маленькому городку неподалеку от Манчестера, чтобы осуществить свою мечту о новой жизни. Отец возвращается в пустой дом, тщательно прибранный, словно готовый к погребению труп или мавзолей. Ему не оставили даже записки.