И вот тогда-то осуществилось роковое предсказание Афины.

Аполлон был взбешен, когда узнал, что никому не известный

силен Марсий решил состязаться с ним — с лучшим музыкантом

мира. Наглость этого Марсия не имеет пределов. Особенно возмущало

Аполлона то, что Марсий вздумал во время соревнования играть

не на благородной кифаре, а на низменном и грубом авлосе, пригодном только для сопровождения непристойных танцев и бесстыдных песен распущенной компании Диониса. Ведь это оскорбление для божественной лиры, предназначенной для высоких целей. Кроме

того, абсолютно непонятно, как этот фригиец представляет себе соревнование. Обычай требует, чтобы выступления музыкантов оценивались по одним и тем же критериям. Только в таком случае можно выявить лучшего. Но каким образом будут применимы одинаковые критерии к музыкантам, играющим на разных инструментах? Н Это все равно, что сравнивать шаг черепахи и полет птицы. Исполнитель на лире должен обладать одними качествами, а авлет -

другими. Возможно он хочет, чтобы был сопоставлен художественный

уровень исполняемых произведений? Неужели он сомневается, что я, Аполлон, создам пьесу, более гениальную, чем он?

Ну, что ж, если этот нахал и выскочка Марсий решил действовать вопреки установленным порядкам, если он поставил под сомнение даже авторитет лучшего и главного из музыкантов, и, наконец, если он вздумал неотесанный мужицкий авлос противопоставить прекрасной лире — то он свое получит сполна.

Затем, смирив гнев, Аполлон все же решил готовиться к состязанию. Но его подготовка не заключалась в усиленных занятиях на инструменте. Это его не волновало. Разве мог кто-то лучше играть, чем сам Аполлон? Разве мог кто-то лучше его импровизировать? Поэтому не имеет значения, будет ли он заниматься

на лире или нет. Исход поединка предрешен и не в нем дело. Сейчас нужно так обставить конкурс, чтобы ни у кого не вызвать сомнений в его естественном и закономерном исходе.

Как и во всяком конкурсе, необходимо жюри, которое бы вынесло

свое беспристрастное решение. Ведь нужно оградить себя от всяческих

слухов и злокозненных разговоров. Обязательно появятся те, кто

будет нашептывать людям всякий вздор: «Конечно, он бог, все ему

подвластно, и он победил в соревновании не благодаря своему искусству, а из-за своего божественного происхождения». Чтобы избежать

подобных наветов, на конкурсе нужен судья, чье решение ни у кого не вызвало бы и тени сомнения. Кто же может быть таким

судьей?

Конечно, для солидности конкурс должны судить музы. Общеизвестно, что никто лучше их не разбирается в творчестве. Их слово Мудет самым убедительным. Итак, решено: жюри будет состоять из МУЗ. Однако не появится ли у кого-нибудь нехорошая мысль о том, что музы провозгласили победу Аполлона по той причине, что они