преступлением. Негодованию их не было границ. Разъяренные, они

схватили Дирку и предали ее той смерти, которую она готовила для их матери. (По другим версиям мифа Дирка превращается в

источник, протекающий к западу от Кадмеи.) Затем Зет и Амфион убивают Лика и завладевают Кадмеей.

Когда они стали царями, то решили расширить и укрепить свой город. Теперь люди проживали здесь не только в крепости Кадмее, но и вокруг нее. Нужно было оградить их от возможных набегов

врага, и юные цари решили обнести весь разросшийся город высокой стеной. Закипела работа. Могучий Зет с необыкновенной легкостью

подымал громадные камни, переносил их и укладывал ровными

4 Зак. 49 Ш\

98

Е. В. Гер&ман

Между мифом и. реальностью

99

рядами. Совсем иначе работал Амфион. Он взял в руки лиру и начал играть, а затем запел. Амфион играл и пел так божественно, что совершилось чудо: камни сами передвигались и укладывались, образуя мощную и неприступную стену. Филострат Старший (10, 5) описывает картину, созданную древнегреческим художником и посвященную возведению стены. На картине было изображено, как одни камни уже улеглись на свое место в стене, другие — только поднимаются кверху, а третьи — лишь начинают двигаться со своею первоначального места.

Перед нами своеобразный волшебный балет камней, сопровождающийся удивительной музыкой. Еврипид в трагедии «Финикиянки» (ст. 826—829) поэтически описывает эту музыкально-строительную мистерию:

«И стены из белого камня Вставали под пение арфы, Под звон Амфионовой лиры, Твердыни Кадмеи вставали».

(Пер. И. СР. Анненского)

Так были воздвигнуты крепкие стены вокруг древней Кадмеи, и

новый расширенный город получил название Фивы. Причем стены

оказались «семивратными», по аналогии с семью струнами лиры. Музыкант Амфион, вместе с братом возводивший под музыку стену, отразил в ее облике строй своей лиры. Долгое время существовали высокие стены Фив. Только в 335 г. до н. э. их разрушил Александр

Македонский.

Когда миф повествует о воздействии музыки на человека, то мы воспринимаем это как простую истину. Когда в легенде рассказывается о влиянии музыки на животных, то для нас такое сообщение не является новостью. Когда предание описывает действие музыки на деревья и растительный мир, мы можем понять и принять такой образ: все же речь идет о живой природе. Но когда утверждается, что звукам музыки подчиняются даже камни, то вырастает некий барьер между мифом и нашим его восприятием. Нам трудно представить воздействие музыки на неживую природу. Хорошо понимая, что это — аллегория, мы пытаемся увидеть ее истоки. Но любая, даже самая изощренная фантазия останавливается перед стеной, построенной с помощью музыкального искусства. Слишком высока стена и слишком мудрено иносказание.