нейскую гидру. Правда, эллинские боги сами были свидетелями

того, как Орфей чарами своей музыки справился с тем же Кербером. Но не нам, смертным, судить дела богов. Им виднее, в кого вдохнуть могучую силу, а в кого — божественную музыкальность. Как бы там ни было, но Геракл не удостоился чести быть наделенным музыкальностью. Однако, несмотря на это, Геракл обучался пению и

игре на кифаре. Учителем же его был Лин.

Однажды во время занятий Лин, доведенный, как видно, бездарностью своего ученика до той точки исступления, за которой уже нет никаких педагогических принципов, повысил на Геракла голос

(а Аполлодор говорит, что Лин даже побил Геракла, хотя представить себе это невозможно, вне зависимости от того, в каком возрасте Геракл обучался музыке: вспомним, что сделал новорожденный сын Зевса с двумя змеями, посланными злонамеренной Герой задушить его). Разгневанный могучий ученик размахнулся и ударил своего учителя кифарой. Смерть Лина наступила мгновенно.

В различных местах Эллады путешественники сталкивались с многочисленными могилами Лина. Такие могилы были и в Фивах, в Аргосе, и на острове Эвбее в Халкиде (ходили даже слухи, что сам Лин родом из Эвбеи, см. Псевдо-Плутарх, 3). Ведь могила великого музыканта — честь и гордость жителей каждой местности. Наиболее настойчивыми и упорными оказались фиванцы. Они смогли убедить многих, что могила Лина действительно* находится в Фивах. В связи с этим Павсаний (IX 29, 8—9) рассказывает следующее.

После знаменитой битвы при Херонее (338 г. до н. э.), где греческие войска были наголову разбиты царем Македонии

Филиппом II, и после того, как победитель жестоко наказал Фивы,

своего бывшего союзника, за предательство, самому Филиппу явилось во сне какое-то видение. Обдумав все, он велел перенести останки

Лина из Фив в Македонию. Однако впоследствии у него были и

другие сновидения. В конце концов он вновь отослал останки Лина обратно в Фивы. Что это были за видения — навсегда осталось тайной. Затем фиванцы все же начали признавать, что с течением времени камни с могилы Лина постепенно исчезли.

По свидетельству Павсания (там же), некто Панф, древнейший

составитель гимнов для афинян, создал песнь о Лине, в которой назвал его Ойтолином (ОгаэАглод, от греч. оСтод — судьба, несчастье, смерть), то есть «Лином, обреченным на смерть». Можно предполагать, что эта песня получила большое распространение, а ее припев «оСтодглюд» (ойтолинос) превратился в более краткий «саАглод» (айлинос). В таком виде он стал появляться во многих песнопениях другого содержания, не связанных с образом Лина, но также жалобных и скорбных. Характер музыкально-поэтического припева «айлинос» был всем хорошо известен и создавал эмоциональное настроение. Так поступали, например, знаменитые греческие трагики,