сирийской богини (см. также: Псевдо-Лукиан «О сирийской богине» 43—44, 49—51), но и на праздниках в честь Артемиды, которые проводились греческими колонистами, жившими в дельте Нила. По сообщению Геродота (II 60), во время этих увеселений «некоторые женщины бьют в кроталы, а другие... играют на авлосах. Остальные женщины и мужчины поют и хлопают».

Аналогичным образом применялся и другой ударный инстру

мент —«систр» (греч. аєїотроу, лат. — знгтшп). Его название произошло от глагола «оєш» — трясти. Это небольшой металлический

подковообразный предмет с ручкой. На самой «подкове» прикреп

лялись свободно висящие металлические стержни или колокольчики

При их сотрясении издавался пронзительный звук. Считается, что

систр попал в Грецию и Рим из Египта, где он использовался в религиозных церемониях, посвященных египетской богине Исиде,

супруге царя загробного мира Осириса.

Как мы видим, ударные инструменты были важной частью многих культовых церемоний.

Гимны в Делъфах

Всеобщим почитанием пользовался Аполлон. Центр его культа находился в Дельфах. Как уже рассказывалось, по мифу Аполлон в образе дельфина привел корабль критских моряков к тому месту, где впоследствии выросли Дельфы и было воздвигнуто знаменитое святилище Аполлона. Чтобы хотя бы приблизительно почувствовать состояние верующего язычника, пришедшего издалека в Дельфы в храм великого Аполлона, повествования о котором он слышал с самого раннего детства, нужно прежде всего знать, на каком месте было сооружено святилище.

На человека, впервые попавшего в Дельфы, окружающий рельеф оказывал ошеломляющее впечатление. По свидетельству писателя III в. Юстина, горы, опоясывавшие храм, создавали такой потрясающий эффект эха, что «голоса людей и звуки труб, если доводится им здесь прозвучать, обычно слышатся многократно, и эхо, оглашающее перекликающиеся друг с другом скалы, сильнее, чем первоначальный звук». Значит, если кто-либо подавал голос, то эхо не только многократно повторяло его, но и столь же многократно усиливало. Это было некое «звуковое наслоение», которое приковывало к себе внимание, заставляя и восхищаться, и содрогаться.

Юстин отмечает, что этот «музыкальный эффект» приводил всех,

впервые оказавшихся здесь, в благоговейный ужас и изумление. Спустя шестнадцать столетий после Юстина в тех же краях побывал Гюстав Флобер. Свое впечатление он описал в следующих словах (из письма к Луи Буйле от 10 февраля 1851 г.): «Вот местность, подходящая для религиозных ужасов, узкая долина между двух почти отвесных гор, дно покрыто черными оливковыми деревьями, красные и зеленые горы, всюду пропасти, в глубине — море, а на горизонте — снежные вершины». Попадавший сюда паломник, еще до посещения самого святилища всем своим воспитанием подготовленный для приобщения к божеству, после непосредственного слухового и зрительного знакомства с местностью не мог не проникнуться