|новить процесс распада. Слишком много существовало причин, способствовавших гибели античного мира, и среди них не последнее

| те

(

270

E. B. Терилман

место занимали деградирующие морально-этические отношения между людьми. Распущенность и пороки становились нормой жизни, процветала праздность, а в связи с этим расширялась сеть увеселений

и забав, требовавших, среди прочего, и соответствующей музыки.

Поэтому возрастало и количество музыкантов, участвовавших в таких «мероприятиях ».

Для тех же, кто страдал от упадка нравов, музыка увеселений ставилась в один ряд с самыми недостойными делами человечества. Последний выдающийся историк уходящей античности Аммиан Мар-целлин (IV в.) в своих «Деяниях» (I 6, 18—20) с болью писал о том, как все погрузилось в праздность, и из домов, где прежде внимание было обращено к серьезным наукам, «раздаются песни и громкое бряцание струн», вместо библиотек «сооружаются гидравлические органы, огромные лиры, величиной с телегу, тибии...», как танцовщицы вместе «с их музыкантами» ценятся выше, чем кто бы то ни был.

Это была агония умирающего мира, и ее сопровождала низкопробная развлекательно-потешная музыка.

Загадочный сфинкс

Скажи мне

и

некоторые

ОЧЕРК ДЕВЯТЫЙ НОВЫЙ МИФ

■ « — А какие лады свойственны причитаниям? |ты ведь сведущ в музыке.

— Смешанный лидийский, строгий лидийский другие в том же роде...

|| — А какие же лады разнеживают и свойственны застольным |песням?

— Ионийский и лидийский —их называют расслабленными...» Знакомство с переводом этого отрывка из платоновского «Госу-

lдарства» (III 398 с—399 а; пер. А. Н. Егунова), а также с переводами аналогичных по содержанию разделов других античных авторов, I f заставляет любого нашего современника признать гениальность

древних эллинов, наделенных недоступной для нас способностью

|слышать в каждом ладовом образовании то, что мы не в состоянии | услышать. Действительно, разве мы не удивляемся, читая утверждение Аристотеля («Политика» VIII, V 8, 1340 в 1—5) о том, что

I «слушая один лад, например так называемый миксолидийский, мы

I испытываем более скорбное и сумрачное настроение; слушая другие менее строгие лады мы размягчаемся; иные лады вызывают у нас преимущественно среднее, уравновешенное настроение; последним свойством обладает, по-видимому, только один из ладов, именно |дорийский; фригийский лад действует на нас возбуждающим образом» I (пер. С. А. Жебелева). А как не позавидовать тончайшим способностям к эмоциональному восприятию ладов Лукиана («Гармонид»