Карьера бегуна обрывается для меня этим же летом после того, как я проигрываю один из первых отборочных туров на участие в забеге национального уровня. Я разочаровываюсь в спорте, утешая себя только тем, что спринт не требует никакой стратегии, никакой тактической тренировки. Или ты родился с такой мускулатурой, которая позволяет тебе быть самым быстрым, или нет. Спортивные достижения требуют жесткости по отношению к себе, суровой решимости. А эта тошнота, которая рождается где-то в желудке и подступает к горлу, этот страх, что ты не

покажешь нужного результата, что тебя победят, что ты провалишься!

Я начинаю убеждать себя, что больше не буду стремиться получить одобрение моего отца, и тем не менее значительная часть моей жизни представляет собой не более чем тщетную попытку заслужить одобрение, найти понимание. И сколько бы я всего этого ни получал, насыщение, вероятно, никогда не наступит.

Я презираю новый дом с его претензией на пригородную виллу, но все-таки при нем есть сад, который так нравится моему отцу, хотя ему и приходится вставать по утрам еще раньше и ехать в Уоллсенд, чтобы развозить там молоко. Он возводит в саду строение, которое называет оранжереей, однако на самом деле это невзрачная постройка из подсобных материалов, в которой проделаны окна. Здесь отец проводит почти все свободное время в компании пауков и унылых кактусов.

Мама по-прежнему уезжает по четвергам в неизвестное место, которое считается домом Нэнси, но

никто не говорит

104

об этом ни слова. Стены в новом доме слишком тонки, чтобы можно было повысить голос. Наша семья напоминает монахов, давших обет молчания. Для младших брата и сестры я не более чем один из родственников. Я знаю, что они так же, как и я, подавлены обстановкой в семье, но, когда я бываю дома, я все равно как будто отсутствую. Я нежно люблю их и думаю, что они любят меня, но я никогда не рискнул бы проявить к ним какой-либо интерес или проявить свои чувства. Должно быть, они считают меня холодным и безразличным, но я даже приблизительно не представляю, что они знают и чем с ними можно заниматься. У нас с братом общая спальня в задней части дома. Считается, что она — с видом на океан, но это означает только, что если взобраться на платяной шкаф и устремить взгляд поверх крыш, где-то вдали будет виден серый, запретный горизонт Северного моря. Я стараюсь как можно меньше бывать дома. Иногда я целыми днями брожу по побережью от Тайнмута до залива Уитли-Бей, следуя за приливами и отливами. Я гуляю без всякой цели и думаю.

В какой-то момент я начинаю частенько проводить вечера в клубе YMCA12 в Уитли-Бей и завожу дружбу с двумя братьями, Кеном и Питом Бригэм. Кен, как и я, учится в гимназии в Ньюкасле. Он прекрасный музыкант и умеет играть на пианино и гитаре. Пит на пару лет старше нас. Он — ученик шеф-повара и играет на бас-гитаре. Пит сделал свой инструмент сам, и я просто потрясен его гениальностью. Бас получился функциональным, но не грубым, практичным, но не уродливым. Пит посвящает меня в электронное таинство звукоснимателя с единственной катушкой, показывает расчеты длины мензуры и критических расстояний между ладами на грифе гитары. Это мое первое