совершенно обнаженной. Это зрелище вызывает в моем теле такое возбуждение, что я выбегаю на

улицу и взбираюсь на фонарный столб позади дома, но от

73

этого становится только хуже. Я могу сидеть на столбе часами. Мои ночные приключения доходят до одержимости (теперь я прекрасно знаю, что это не кровь пачкает мои простыни), но мама слишком смущена или слишком подавлена собственной виной, чтобы сказать мне что-нибудь о моих более чем очевидных ночных занятиях. И тем не менее я все еще убежден, что это феноменальное открытие принадлежит мне одному. Я так и не поделился им ни с одним из своих друзей, уверенный, что никто из них, даже Томми, не поймет, о чем вообще идет речь. Об исповеди я боюсь даже подумать и втайне наслаждаюсь своим грехом. Я надменно воображаю себя одним из падших ангелов Божьих. В школе, помимо Томми (который далеко не всегда бывает на уроках), я завел других друзей-правонарушителей среди своих одноклассников. С одной стороны, я искал их покровительства, с другой — испытывал искреннюю любовь и восхищение перед их миром, где с такой естественностью курили, сквернословили и воровали. Хотя я сам не принимаю прямого участия в этих делах, большинство моих друзей живут именно такой жизнью, и я нередко сопровождаю их повсюду, как какой-нибудь иностранный корреспондент, нейтральный наблюдатель. Магазин «Вулворт» на углу Стейшн-роуд и Хай-стрит — настоящая Мекка для обладателей ловких рук и глубоких карманов. За кинотеатром «Риц» собираются те, кто в совершенстве овладел искусством изготовления самокруток, — вскоре это место будет переименовано в самокруточную фабрику Rizla. Здешние сборища сопровождаются изощренным сквернословием и мастерскими плевками. Единственное занятие этих ребят, в котором я принимаю активное участие, хотя и не по своей воле, — это драки. Дело в том, что с тех пор, как я пошел в школу, я всегда был по меньшей мере на полторы головы выше всех в классе. И если это обстоятельство не очень смущало головорезов из моего класса, оно тем не менее сильно досаждало головорезам из старших классов, особенно тем, которые не вышли ростом. Волей-неволей 74

я вынужден драться с ними после школы за «Рицем». Но поскольку я с семилетнего возраста грузил металлические ящики с молоком, битва обычно оказывается не очень равной, а победа -почти столь же неприятной, как поражение.

И в то же время «Риц» - место счастливых воспоминаний. Здесь я увидел свои первые фильмы: Фесса Паркера в роли Дэви Крокета, Дорис Дэй в «Пожалуйста, не ешьте маргаритки». Мы с братом провели в этом кинотеатре много времени, когда мама хотела, чтобы нас не было дома. Мы никогда не использовали слово «фильм», мы всегда говорили «картина». Сначала в городе появилось около полудюжины кинотеатров сразу, но к концу пятидесятых осталось только два: «Гомон» и «Риц». Мы с Филипом ходили в «Риц» смотреть «Пушки острова Наварон» с Грегори Пеком и Дэвидом Нивеном. Нам даже удалось попасть на «Авантюристов», попросив кого-то из взрослых в очереди притвориться нашим сопровождающим, чтобы насладиться запретным упадочничеством фильма, на который пускали не всех. По субботам утром в кинотеатре «Риц» шла программа «ABC Малыши», где показывали кино для детей и мультфильмы. Это были отличные программы, но в моем перевозбужденном и склонном понимать все буквально сознании родилась уверенность, что мы с братом присутствуем на них незаконно. Я вообразил, что на эти сеансы допускаются только дети горняков9. Мы тщательно скрывали свое происхождение, и целых две недели проходили незамеченными. Самым острым воспоминанием от этих просмотров остался шок появления на экране цветного кино, благодаря которому серые улицы за стенами кинотеатра стали казаться еще более мрачными и монотонными, чем были на самом деле. Я начал верить, что мир за пределами наших мест со свинцовыми водами реки Тайн и небом цвета обшивки военных кораблей существует в ином