Терри, еще один умудренный опытом старец, спит как дитя, тесно прижавшись лицом к окну фургона.

Уже четыре часа я за рулем, мы почти достигли конца шоссе M1, до Ньюкасла нам осталось не более ста миль. В этот момент просыпается Терри.

— Что ты об этом думаешь, Терри?

— О чем?

— Об этом чертовом контракте.

— Я не знаю. А ты что думаешь, Стинг?

— Ну, я только что представил себе, что через шесть лет, когда мы продадим миллионы кассет по всему миру, договор «пятьдесят на пятьдесят» превратится в миллионы и миллионы фунтов, доставшихся Virgin Publishing всего лишь за несколько бесплатных часов в Pathway Studios, и нам придется подавать в суд на Ричарда Брэнсона и тратить при этом большие деньги, чтобы только вернуть себе наши бесценные авторские права.

— Заткнись, Стинг, — раздраженно говорит Джерри. Наш спор длится весь остаток пути, но в конце концов

мы все сходимся на том, что нищие не выбирают, что никто другой все равно не обратит на нас внимания и что нам еще повезло, так как в Лондоне есть кому за нас похлопотать. Мы соглашаемся на предложение Ронни показать юристу наш контракт, что он и обещает сделать в ближайший понедельник после моей свадьбы.

Однако Ронни забывает сообщить нам, что его юрист ни разу в жизни не видел договоров, связанных с музыкой, и, будучи прекрасным специалистом по сделкам с недвижимостью, имеет столько же опыта в обсуждении условий и процентов, обозначенных в издательском договоре, сколько в распутывании таинственных сложностей церковного права. Итак, когда Ронни выносит наш контракт на суд своего гениального правоведа, тот с любопытством 219

просматривает его, пожимает плечами и заявляет, что не находит там ничего подозрительного. И вот, ободренные и обнадеженные советом лучшего из юристов, который взял за консультацию всего лишь двадцать фунтов, абсолютно убежденные, что нас не обманывают, мы по всем правилам подписываем контракт «пятьдесят на пятьдесят». Продолжится эта история уже в суде. В последний вечер перед свадьбой мы устраиваем небольшую встречу в гостиной старого отеля «Гранд» на берегу моря. Гости, которых пригласила Фрэнсис, поселились в этой гостинице на время праздника. Это Джо Томелти с женой и несколько друзей-актеров из Лондона. Джо сидит у горящего камина в большом кожаном кресле. Он выглядит опытным и бывалым, уверенно опирается на свою трость, румяный и бодрый, с широкой улыбкой, копной седых волос и такими же пронзительными темными глазами, как у его дочери. Лена кажется более сдержанной, даже немного застенчивой, и начисто лишена актерских черт.

Мои родители смотрятся как нельзя лучше, хотя и выглядят до смешного молодыми, как юные актеры, играющие пожилых людей, и меня пронзает мысль, что они всегда выглядели именно так. Разумеется, они на целое поколение младше, чем родители Фрэнсис, но я с грустью замечаю, что их желание выглядеть благополучной семьей шито белыми нитками.