Здесь начинался новый акт действия — песня с танцем, что на зывалось «гипорхемой» (греч. Ькбрхчш, буквально — «сопровождав мая пляской»). Гипорхемы имели несколько разновидностей. В первом

Языческие поклонения

61

случае все участники хора пели и танцевали одновременно, во втором — хор делился на две группы, из которых одна танцевала, а ДРУгая пела, в третьем — солист хора («корифей») пел, а все остальные танцевали. Хор, танцуя, двигался вокруг алтаря то справа налево, то слева направо.

Затем глашатай, обращаясь к окружающим, восклицал: «Молчите!» («ЕифпрбТте!») и приглашал всех присутствующих к благоговейному молчанию. В наступившей тишине жрец под звуки авлоса или лиры возносил просьбы к божеству, чтобы жертва была принята благосклонно. Когда животное закалывали, женщины начинали гимн-вопль, называвшийся «ололигмос» (6X.oA.uypo; от «бАлЛиуп.» ~ крик, вопль). Наверно он сохранился в обряде жертвоприношения еще с тех пор, когда под жертвенный нож ставили людей. Такой гимн-вопль упомянут в «Просительницах» (ст. 387) Эсхила. Музыканты играли предназначенную специально для таких случаев музыку. Этих музыкантов именовали «тимеликами» (ЭииеллкоЪ. Их название произошло от греческого слова «дир£л.п,» — алтарь, жертвенник.

Павсаний (V 15, 6—8) описывает обряд «по старинному обычаю», принятый на западе Пелопоннеса у элейцев, когда жертвоприношение совершалось только ладаном вместе с пшеницей, смешанной с медом. Он сообщает, что забота об этих обрядах лежала на жреце, прорицателе, на том, кто подает предметы, необходимые для совершения возлияния, а также на дровосеке и авлете. Каждый из них выполнял свою часть работы по организации и проведению обряда: жрец читал молитву и непосредственно осуществлял жертвоприношение, прорицатель, наблюдая за особенностями огня и дыма, предсказывал, когда жертва будет принята богом. Специальный служитель подавал жрецу ладан, пшеницу, мед, вино, оливковые ветки и прочие вещи. Дровосек готовил костер, а авлет создавал музыкальное оформление всего ритуала. После жертвоприношения пелись гимны. Но, к сожалению, Павсаний посчитал, что ему «не следует передавать в своем рассказе [сведения | о гимнах, которые там поются». А жаль! Это могло быть впечатляющее свидетельство современника. Писатель только сообщает, что гимны пелись на дорийском наречии. Такое указание подтверждает их древность и говорит о том, что они создавались еще задолго ДО того, как аттическое наречие получило всеобщее распространение В Греции. Павсаний интересовался авторами гимнов, однако, по его словам, «кто был создателем песнопений, они не говорят». Следовательно, имена авторов гимнов были уже давно забыты. Это свидетельствует о том, что обряд, описываемый Павсанием, не подвергался существенным изменениям на протяжении длительного времени.