например, лидийский лад и фригийский, ибо в зависимости от того, какой

лад веселит то или иное племя, получил название и сам лад. Веселит же каждое племя лад, находящийся в соответствии с его нравом, и не может случиться, чтобы мягкое сочеталось с жестким, жесткое — с мягким, или радовалось этому...»

Новый миф

297

способностью древних людей не только так чутко реагировать на изменение места полутона в ладовой конструкции (это достижимо для любого мало-мальски музыкального человека современности), но даже в корне изменять эмоционально-образную оценку произведения, созданного на основе .столь незначительного изменения лада. Нет ничего удивительного в том, что при таком подходе к этому вопросу древние греки казались какими-то уникальными феноменами, бесконечно далекими от наших представлений о возможностях средств музыкальной выразительности влиять на художественное восприятие.

Подобному пониманию способствовали и другие причины. Прежде всего, — свидетельства античных приверженцев архаики, переносивших древнейшие эмоциональные оценки стилей и регистров на роды. Исследователи нового времени увидели в них подтверждение своей концепции: если сами древние авторы говорят об этосе родов (то

есть звукорядов), то, значит, должна быть верной мысль об этосах

дорийского, фригийского и лидийского ладов, отличающихся друг от друга только положением полутона. Иначе говоря, многозначность терминологии сделала свое дело: для недостаточно осведомленных в науке о музыке античных авторов она создала возможность чересчур свободно обращаться с терминами, а исследователям нового времени — наполнять их самым разнообразным содержанием.

Чтобы увидеть, к чему может привести столь свободное толкование специальных терминов, можно ознакомиться с двумя русскими переводами одного и того же фрагмента «Политики» (VIII 5, 1340 а 10—20) Аристотеля. Один из них выполнен знаменитым русским историком и филологом С. А. Жебелевым (1867—1941); он издан первый раз в 1911 г., а последний —в 1983 г. Второй же перевод

(изложенный справа) сделан мною:

«Напротив, что касается мелодий, то уже в них самих содержится подражание нравственным переживаниям. Это ясно из следующего: музыкальные лады существенно отличаются один от другого, так что при слушании их у нас появляется различное настроение, и мы не одинаково относимся к каждому

I.

из них; так, слушая один лад, например, называемый миксолидийский, мы испытываем более скорбное и мрачное настроение; слушая другие, менее строгие лады, мы размягчаемся; иные лады вызывают у нас преимущественно среднее, уравновешенное настроение;

последним свойством обладает, по-видимому, только один из ладов, именно дорийский; фригийский лад действует