Новый миф

JV5

Генделя, Гайдна, Моцарта, Бетховена и других гигантов могла интересовать музыка, звучавшая по меньшей мере более десяти или четырнадцати веков тому назад. Если и появлялись изредка историки музыки, обращавшие свои взоры к античности, то они не играли основную роль в ее изучении.

Не вызывает сомнения: то, что способен выявить в источниках тонкий и глубокий филолог, — недоступно для музыканта. Но одновременно из поля зрения филолога легко« ускользает то, что без труда может заметить музыкант. Именно это и произошло при изучении античных воззрений на этос музыки. Отсутствие же научного сотрудничества между филологами и музыкантами способствовало активному расцвету неверных представлений по этому вопросу. В упрощенном виде происшедшее можно представить так.

Изучая грекоязычную и латиноязычную литературу об античной музыке, филологи столкнулись с рядом греческих синонимов — «гармония», «тропос», «мелос», «тонос», которые очень часто у римских авторов давались в латинской транскрипции или заменялись термином «модус» (modus). Особенно последовательно такая линия проводилась Боэцием. «Последний римлянин», как называли Боэция,

систематизируя главнейшие положения древнегреческой теории музыки и излагая их по-латыни, в абсолютном большинстве случаев

использовал термины «гармония» и «мелос» только в общеэстетическом смысле. Когда же речь шла о музыкально-теоретических категориях, то все эти синонимы чаще всего превращались в латинский

«модус», — излюбленное слово Боэция. Он применял его в самых

различных значениях: мелодия, мотив, песня, гармония, тональность.

Известно, что трактат Боэция «О музыкальном установлении» на протяжении многих веков (чуть ли не с IX по XVII вв.) служил главным источником для изучения античной музыки. Его авторитет был непререкаем. Поэтому многие положения теории и практики античной музыки попали в научный обиход средневековья и нового времени из сочинения Боэция, где почти на каждой странице присутствует многозначный термин «модус». Так,- например, если греческие теоретики говорили о семи «гармониях», «тропосах», «тоносах», то Боэций описывает семь «модусов» («О музыкальном установлении» IV 15). Таким образом, Боэций унифицировал разнообразие греческих терминов. Это, конечно, не ошибка или вина Боэция. Просто таков был его метод работы как переводчика.

Но ему следовали все средневековые теоретики, когда дело касалось античной музыки. Благодаря этому термин «модус» стал неким универсальным обозначением для самых различных музыкально-теоретических категорий: тональных, ладовых, ритмических. Если бы музыкант изучал текст Боэция, то для него стало бы совершенно ясно, что подразумевается под термином «модус» в различных случаях и, в частности, когда пишется о явлениях,