■ Вот оно, первое и, к счастью для античных мастеров, лишь теоретическое введение предварительной цензуры. Здесь учтены уроки «спартанских недоразумений» (которые, нужно думать, имели место еще задолго до Фринида и Тимофея), когда крамольные произведения достигали слушателя, минуя эфоров. Платон мо-

|_делирует такую ситуацию, чтобы ни одно сочинение не было представлено публике, не пройдя цензурное сито. И самое парадоксальное

заключается в том, что эти оковы для искусства изобретает философ, i во многом освободившийся от предрассудков, связывающих его современников. Поистине удивительны деяния свободного человеческого духа, который сам творит для себя цепи.

Более того, Платон предвосхитил даже процедуру отбора музы-I кального репертуара, допускаемого к повсеместному использованию. По его плану создается комиссия «оценщиков», производящая отбор

I

232

Е. В. Герцман

сочинений: одни произведения полностью отстраняются от музыкальной жизни общества, а другие подвергаются многократным исправлениям. Но естественно, что эти исправления производятся не «оценщиками», а привлеченными к столь важной работе поэтами и музыкантами. Конечно, это будут самые преданные приверженцы традиционного стиля. Однако Платон хорошо понимает, что даже им нельзя полностью доверять, так как никто не может дать полной гарантии в том, что в один прекрасный момент художественная фантазия даже самых преданных и ортодоксальных мастеров не поведет их прочь от «столбовой дороги», указанной стражами закона. Поэтому Платон предполагает, что при исправлениях цензоры «привлекут поэтов и музыкантов, используя их художественное дарование, но не считаясь с их вкусами и вдохновением» («Законы» VII 802 а—Ь).

Не нужно думать, что Платон был столь наивен и не понимал всю несбыточность стремления остановить историческую эволюцию искусства. Он отчетливо сознавал, что «песни постоянно видоизменяются и разнообразятся» («Законы» II 665 с). Однако в его государстве не допустимы никакие новшества без санкции законодателя

(там же, VII 816 с). Только он вправе определять достойно ли конкретное произведение исполнения или нет, целесообразно ли допустить данное нововведение или нет. По убеждению Платона, произведение мастера может быть исполнено только с одобрения стражей законов, «даже если он будет петь слаще Орфея или Фамира»

(там же, VIII 829 е).

Платон предусматривает буквально все, чтобы исключить возможность неожиданных «прорывов» в созданный им «лагерь государственных муз». Так, обучение музыке должно проходить лишь под руководством достойных людей: «Разве допустимо, чтобы мальчики и юноши... подвергались случайному влиянию... » («Законы» II 656 Г). Воспитатели и педагоги, приобщающие к музыке молодежь, должны свято чтить установленные художественные и идеологические рубежи. А если вдруг появится опасность проникновения иноземного искусства, то и тогда в платоновском государстве на пути «художественных диверсантов» возникают должностные лица, говорящие иностранным мастерам: «Покажите сначала ваши песнопения для сравнения с нашими. Если они окажутся такими же и если ваши окажутся даже лучшими, мы дадим вам хор. В противном случае, друзья мои, мы этого не можем сделать» (там же, VII 817 <± Пер. А. Н. Егунова).