128

Е. К Гер&ман

Т

художественные феномены, возникшие в новое время: оперу, современный балет и кино. Если, например, в опере музыка главенствует, то в двух других видах она проявляет себя с разнойЛстепенью подчиненности. Этот закон не подвластен времени. И античность не могла быть в этом отношении исключением. Не случайно Платон («Государство» III 400 а; III 400 ё) считал, что «ритм и мелодия обязательно должны следовать за соответствующими словами, а не слова за ритмом и мелодией». В том же смысле Аристотель («Поэтика» VI 145 Ь 15) рассматривал музыку как «приправу» (пбгктца) к трагедии. Не играет никакой роли, что эти свидетельства относятся не к периоду меликов, а к классическому. В них выражена основная закономерность системы существования различных искусств, проявляющаяся в любую эпоху. Именно она и предопределила вычленение искусств в самостоятельные виды. Стремление каждого искусства к полной свободе владения своими средствами выразительности, без оглядки на «союзников», и привело к распаду некогда крепкого триединства.

Танцующий авлет

Распад триединства был длительным и неравномерным процессом. Вначале из триады постепенно отпочковывались пары: музыкально-поэтическая, танцевально-музыкальная и поэтическо-танцеваль-ная диады. Древние авторы очень скупо фиксировали такие перемены, но несмотря на их малочисленность, они дают некоторую возможность понять происходившие тогда изменения.

При описании щита Ахилла Гомер («Илиада» XVIII 565—572) показывает, что хоровод юношей и девушек двигался под песню аэда (сюїббд, от глагола «Цдем» — петь), аккомпанировавшего себе на форминге. Сам певец-инструменталист уже не танцует, а только играет и поет. Сходную картину можно наблюдать в «Одиссее» (IV 17), где аэд аккомпанирует пляскам на свадьбе Мегапента, сына одного из ахейских вождей. В таких зарисовках нужно видеть не первый шаг к распаду триединства, а уже одну из его конечных форм. Действительно, самая древняя разновидность хороводов предполагает участие поющих и одновременно танцующих. Затем хоровод делится на две группы, из которых одна поет, а другая танцует. О таком изменении хоровода пишет Лукиан («О пляске» 16). Он

сообщает, что на Делосе во время жертвоприношений одна группа

юношей ходила по кругу и пела, а саму пляску исполняли другие хоревты, которых Лукиан называет «лучшими плясунами». Как мы видим, даже поющая группа хора здесь еще не полностью избавилась от танцевальных движений: певцы медленно ходят по кругу. Однако они уже освобождены от самых важных танцевальных функций. Значительно позже Лукиан («О пляске» 30) будет объяснять эту